Неточные совпадения
Как только Вронский вошел к ней, она глубоко втянула в себя воздух и, скашивая свой выпуклый глаз так, что белок
налился кровью, с противуположной стороны глядела на вошедших, потряхивая намордником и упруго переступая с
ноги на
ногу.
И замолчал, как ушибленный по голове чем-то тяжёлым: опираясь спиною о край стола, отец забросил левую руку назад и царапал стол ногтями, показывая сыну толстый, тёмный язык. Левая
нога шаркала по полу, как бы ища опоры, рука тяжело повисла, пальцы её жалобно сложились горсточкой, точно у нищего, правый глаз, мутно-красный и словно мёртвый, полно
налился кровью и слезой, а в левом горел зелёный огонь. Судорожно дёргая углом рта, старик надувал щёку и пыхтел...
Между тем машинально я шел все дальше. Лес редел понемногу, почва опускалась и становилась кочковатой. След, оттиснутый на снегу моей
ногой, быстро темнел и
наливался водой. Несколько раз я уже проваливался по колена. Мне приходилось перепрыгивать с кочки на кочку; в покрывавшем их густом буром мху
ноги тонули, точно в мягком ковре.
Он оттолкнулся от дерева, — фуражка с головы его упала. Наклоняясь, чтоб поднять её, он не мог отвести глаз с памятника меняле и приёмщику краденого. Ему было душно, нехорошо, лицо
налилось кровью, глаза болели от напряжения. С большим усилием он оторвал их от камня, подошёл к самой ограде, схватился руками за прутья и, вздрогнув от ненависти, плюнул на могилу… Уходя прочь от неё, он так крепко ударял в землю
ногами, точно хотел сделать больно ей!..
Этот круглый человек с волосатыми руками, толстогубый и рябой, чаще всех говорил о женщинах. Он понижал свой мягкий голос до шёпота, шея у него потела,
ноги беспокойно двигались, и тёмные глаза без бровей и ресниц
наливались тёплым маслом. Тонко воспринимавший запахи, Евсей находил, что от Соловьева всегда пахнет горячим, жирным, испорченным мясом.
Гулкий шум мягкими неровными ударами толкался в стёкла, как бы желая выдавить их и
налиться в комнату. Евсей поднялся на
ноги, вопросительно и тревожно глядя на Векова, а тот издали протянул руку к окну, должно быть, опасаясь, чтобы его не увидали с улицы, открыл форточку, отскочил в сторону, и в ту же секунду широкий поток звуков ворвался, окружил шпионов, толкнулся в дверь, отворил её и поплыл по коридору, властный, ликующий, могучий.
Но тут вся сцена становилась какою-то дрожащею. Бобров топал
ногами, кричал: «Прочь, прочь, мошенник!» и с этим сам быстро прятался в угол дивана за стол, закрывал оба глаза своими пухленькими кулачками или синим бумажным платком и не плакал, а рыдал, рыдал звонко, визгливо и неудержимо, как нервическая женщина, так что вся его внутренность и полная мясистая грудь его дрожала и лицо
наливалось кровью.
Мгновенно
налились водою колдобины и колеи, под
ногами размокло, поползло, зашлепало, до нитки промокло платье, и щекотали лицо и губы крепкие струи — трубою гудел дождь, теплейший ливень.
— Тащи выше! — было приказание Орленки, и в две минуты она поднялась от земли на аршин… глаза ее
налились кровью, стиснув зубы, она старалась удерживать невольные крики… палачи опять остановились, и Вадим сделал знак Орленке, который его тотчас понял. Солдатку разули; под
ногами ее разложили кучку горячих угольев… от жару и боли в
ногах ее начались судороги — и она громко застонала, моля о пощаде.
У него было что-то с почками, и при каждом сильном волнении
наливались водою и опухали его лицо,
ноги и руки, и от этого он становился как будто еще крупнее, еще толще и массивнее.
На самом крутом уступе лежал замертво пьяный мужик; голова его, седая как лунь, скатилась на дорогу,
ноги оставались на возвышении; коротенькая шея старика
налилась кровью, лицо посинело…
Ночь вокруг и лес. Между деревьев густо
налилась сырая тьма и застыла, и не видно, что — дерево, что — ночь. Блеснёт сверху лунный луч, переломится во плоти тьмы — и исчезнет. Тихо. Только под
ногами ветки хрустят и поскрипывает сухая хвоя.
Он швырнул, кота к моим
ногам и, сжав кулаки, быком пошел на меня, его правый глаз разгорался, а левый, покраснев, полно
налился слезою.
«Ну, начинается мой срам!» — подумал я, чувствуя, как
наливаются свинцом мои руки и
ноги. — Но не виноват же я, Соня! — вырвался у меня вопль. — Как, право, глупо с твоей стороны! Свиньи они, моветоны, но ведь не я же произвел их в свои родичи!
С гибкостью, неожиданною для его возраста, он перекинулся вниз и стал на руки, балансируя в воздухе
ногами. Белый балахон завернулся вниз, лицо
налилось кровью и, упорно смотря на меня странным перевернутым взглядом, он с трудом бросал отрывистые слова...
Схватывает он змея своими могучими руками прямо под голову, жмет ее изо всей силы,
наливаются кровью глаза чудовища, и вдруг струя алой крови как фонтаном брызжет из пасти и жало смертоносное упадает к
ногам Якова Потаповича.